Объявления, анонсы, ва...

Гомеопатия: лекарства

Аптеки

Для аптек, оптовиков

Прием врача-гомеопата

Статьи о гомеопатии

Книги on-line

Обучение гомеопатии

Контакты

Карта сайта

Поиск по сайту

C. Ганеман

Ж. Шаретт. Практическое гомео...

Э. Фаррингтон. Гомеопатическа...

Часть 2

Часть 4

Часть 3

Наряду с лечением посредством отвлечения и в помощь ему старая школа употребляет противодействующие (антагонистические) раздражающие средства: овечья шкура на голое тело, ножные ванны, лечение голодом, различные средства, производящие боль, воспаление и нагноение, каковы например: хреновники, горчичники, мушка, волчье лыко, заволоки, фонтанели, Аутепритова мазь, мокса (прижигание хлопчатою бумагою), каленое железо, иглоукалывание и т. д. Такие средства употребляются опять-таки в подражание природе, которая, будучи предоставлена самой себе, стремится отделаться от динамического расстройства возбуждением боли в отдаленных частях тела, появлением сыпей, гнойных нарывов, метастазов и проч., хотя, надо заметить, ее старания при хронических болезнях остаются совершенно тщетными.

Итак, не рациональные основания, но слепое подражание природе, с целью облегчить себе лечение, руководило старою школою при выборе этого бесплодного и вредного косвенного способа, доставляющего только кажущееся облегчение болезней на известное время или же устраняющего их ценою появления другого, более тяжкого недуга. Но тогда можно ли назвать этот способ врачебным?

Таким образом, врачи старой школы приняли себе за образец грубые, инстинктивные усилия природы, достигающие цели излечения только при умеренных острых болезнях 17 (17 В обыкновенной медицине самопомощь природы организму при болезнях, оставленных без лечения, считают образцом, достойным подражания. Это грубая ошибка. Жалкая и в высшей степени недостаточная способность так называемого целебного стремления природы к самопомощи при острых болезнях представляет грустное зрелище для наблюдателя, и человечество обязано всеми силами своего разума устранить эту самопомощь истинным лечением. Если природа в заболевшем организме не может произвести другой, подобной же болезни (§§ 43—46), что случается чрезвычайно редко (§ 50), т. е. не может излечить первоначальную гомеопатически, и если организму предоставлено собственными средствами бороться с острым недугом (о хронических нечего и говорить;

его сопротивление будет вполне бессильно), то мы видим здесь только трудные, нередко опасные усилия спасти себя во что бы то ни стало, усилия, результатом которых часто бывает даже смерть.

Как смертные мы не можем постигнуть внутреннего течения жизни; оно доступно только всевидящему оку Творца вселенной; точно также мы не в состоянии понять внутренних процессов больного организма, сущности его болезней. Последние проявляются только более или менее заметными изменениями, страданиями и припадками, доказывающими внутреннее расстройство нашего существования, так что ни в одном частном случае нам нельзя различить между ними припадков первоначального действия болезнетворной силы от вызываемых противодействием природы, стремящейся к самоисцелению. Таким образом полная внутренняя болезнь представляет нам совокупность этих двоякого рода припадков, так как недействительные усилия природы сами становятся страданиями целого организма и усложняют первоначальную болезнь. Вот почему выделения, производимые обыкновенно природою перед окончанием острых болезней и называемые переломами болезни (crisis), часто приносят более страданий, чем действительной помощи.

Что именно производит природа в этих переломах, нам неизвестно точно так же, как и вся внутренняя механика нашего организма; однако можно с известною вероятностью допустить, что природа в подобных случаях более или менее жертвует страждущими частями и разрушает их для спасения остальных. Эта самопомощь, направляемая исключительно органическими побуждениями нашего тела, но отнюдь не подчиняющаяся законам разума и мышления, представляет собою лечение, напоминающее аллопатию. Для облегчения первично пораженного органа путем кризиса природа возбуждает усиленную, часто бурную деятельность отделительных органов; появляются рвота, понос, мочетечение, пот, нарывы и пр., чтобы раздражением отдаленных частей достигнуть как бы отвлечения недуга от первоначально пораженных частей, освободить от динамического поражения нервную деятельность посредством выделения материальных, продуктов.

Итак, только разрушением и принесением в жертву части самого организма природа человека, предоставленная самой себе, может спасаться от острых болезней, причем, если дело не оканчивается смертью, то во всяком случае гармония жизни, здоровье, восстанавливается медленно к несовершенно; это доказывает значительная слабость, остающаяся после таких естественных восстановлении в частях тела, подвергавшихся болезни, худоба и пр. Короче, все эти действия, которыми пораженный болезнью организм стремится помочь самому себе, представляют собою только страдания и ничего такого, чему истинный врач мог или должен был бы подражать для излечения больного.); они соображались единственно с силою самосохранения, присущею нашему организму, действующею при болезнях, предоставленных своему естественному течению, с силою чисто органическою, действующею только по органическим законам, следовательно, неразумною. Эта сила, грубая и слепая, не сумеет сблизить зияющих краев раны и соединить их как это делает искусный хирург; она не может сблизить и соединить надлежащим образом концы переломленной кости, хотя и выделяет выпот для образования костной мозоли часто в чрезмерном количестве. Может ли она перевязать раненую артерию? Нет, она только выделяет кровь из раны с невероятною силою, не заботясь о том, что от этого последует неизбежная смерть. Вправит ли она вывих? Напротив того, она произведет значительную опухоль сустава, препятствующую вправлению. Чтобы удалить занозу из роговицы, она разрушает весь глаз нагноением. При ущемленной грыже все усилия целебной силы природы оканчиваются гангреною кишок и смертью. Болезненные переносы (metaschematismus), производимые природою в динамических поражениях, нередко приводят больного в гораздо худшее положение, чем он был прежде. Как наконец, действует жизненная способность относительно хронических зараз (псоры, сифилиса, сикоза), этих бичей нашего существования и производителей бесчисленных болезней, от которых несколько тысячелетий страдает род людской? Она легко воспринимает их в тело, но лишена возможности не только удалить но даже ослабить их жестокость; напротив того, она допускает их зародышам развиваться по всему телу, пока наконец больной, после тягостного и часто долгого существования, не сделается добычею смерти.

Каким же образом в таком искусстве, как врачебное, требующем так много ума, соображения и верности суждений, старая школа называющая себя притом рациональною, могла избрать себе наилучшим учителем и руководителем силу неразумную, какова целебная сила природы? Возможно ли подражать слепо, как идеалу, этим косвенным и бурным способам лечения, когда Бог одарил нас разумом, при помощи которого мы можем бесконечно превзойти это грубое и несовершенное проявление автоматической силы.

Врачебное искусство, подражая природе в лечении посредством отвлекающих и противодействующих, направляет свои средства на здоровые части тела, производя в них жестокие боли или отделение соков, к ущербу сил и потере драгоценнейших влаг тела. Цель аллопатического способа состоит в том, чтобы отвратить деятельность болезнетворной силы от первоначально пораженных частей тела и направить ее к частям искусственно поражаемым для уничтожения естественной болезни путем развития иного, иногда более тяжкого недуга в здоровых частях организма 18 (18 Плачевные последствия этого способа при лечении хронических болезней указывает нам ежедневный опыт. Выздоровление при этих условиях встречается чрезвычайно редко. Привожу сравнение. Неприятель вторгается в страну, но местный полководец, вместо того, чтобы прямо напасть на врага, разбить его и тем сразу положить конец войне, не отваживается на открытый бой, но начинает грабить, жечь и разорять собственную страну в тылу и вокруг неприятельской армии, с целью лишить последнюю продовольствия и сделать отступление невозможным. Можно ли назвать это настоящею войною? Положим, смущенный неприятель наконец остановится, но он не уничтожен, он все-таки остается в родной стране, совершенно безвинно разоренной на долгое время, не говоря уже о том, что получив откуда-либо подвоз продовольствия, враг снова поднимет голову и станет грознее прежнего. Так и аллопатия в хронических болезнях, поражая своими косвенными мероприятиями безвинные и удаленные от больного органа части организма, не излечивает самой болезни.). Действительно, острые, скоротечные болезни проходят при этих искусственных недугах, которые вызваны в органах отдаленных и несходных с первоначально пораженными, однако ж не излечиваются. Этим насильственным переворотам и напряжениям тела, чуждым прямого, непосредственного, самостоятельного действия на первично пораженный орган, нельзя присвоить почетное титло врачевания. Во многих случаях острая болезнь прошла бы сама собою и может быть даже скорее без этих опасных подступов к остальному телу, причем вторичные страдания были бы слабее и, очевидно, больше сохранилось бы сил. Во всяком случае, ни произвольное врачевание, производимое жизненною способностью без помощи врача, ни подражающее ему аллопатическое лечение не выдерживают сравнения с динамическим (гомеопатическим) лечением, которое нападает прямо на болезнь, Быстро и динамически уничтожает ее и сберегает при этом силы больного.

Сказанное относится к болезням острым, скоротечным; в хронических же недугах, представляющих собою огромное большинство болезненных случаев, эти косвенные, крутые, ослабляющие приемы старой школы не приносят почти ни малейшей пользы. Прекратившись на несколько дней, то или другое тягостное проявление болезни возвращается снова, как скоро природа привыкнет к отдаленному раздражению, причем самая болезнь является уже в более трудном виде, так как силы организма более или менее надломлены антагонистическими болями и нецелесообразными выделениями 19 (19 Какая польза, напр., от этих искусственных вонючих язв, так называемых фонтанелей, так часто употребляемых при лечении хронических болезней? В продолжение первых недель, пока местное раздражение производит боли, общая болезнь, по-видимому, стихает, но как только тело привыкнет к этой боли, искусственная язва уже не производит ничего кроме ослабления больного и, следовательно, только усиливает хроническое худосочие; считать же эти фонтанели как бы стоками для привлечения болезнетворной материи едва ли возможно в нашем веке).

Тогда как большинство врачей старой школы при лечении вполне подражали действиям предоставленной самой себе природы, в которых думали видеть показания к применению отвлекающего способа, другие врачи, более умеренные, хотели только помогать действиям природы в болезнях, когда она несомненно старалась помочь себе усиленными выделениями и антагонистическими переносами. Они, так сказать, подавали руку доброй природе, усиливая ее выделения и отвлечения, считая это истинным врачеванием (duce natura) и называя себя только исполнителями ее стремлений (ministri naturae).

Заметив, что выделениями, производимыми иногда природою в хронических болезнях, нередко облегчались жестокие боли, параличи, судороги и пр., школа верила, что нашла истинный способ врачевания, поддерживая и даже усиливая эти критические движения. Она не понимала, что все эти выделения (кажущийся кризис) доставляли только временное облегчение, мало способствуя действительному излечению и, напротив того, развивали только внутреннее худосочие, отнимая силы и влаги у организма. Хроническая болезнь никогда не излечивалась такими усилиями природы и приступы недуга всегда становились чаще и сильнее, хотя выделения продолжались в той же мере. То же должно сказать и о местных переносам (metastasis), которые природа иногда самостоятельно производит на наружных частях тела для облегчения необходимых для жизни внутренних частей, очевидно, стремясь переместить болезнь и жертвуя частями менее существенными спасению целого организма. Не все эти метастазы также только временно облегчают внутреннюю болезнь, лишают тело сил и нужных ему влаг, но отнюдь не излечивают главного недуга. Однако ж старая школа придавала большую важность этим метастазам, принимая их за истинно действительные врачевания, и старалась поддерживать их, даже усиливать думая этим достигнуть радикального излечения. Вот примеры:

Когда оказывалось, что жизненное противодействие облегчало тот или другой тягостный припадок хронической болезни, напр. влажною сыпью, врач, как помощник природы (minister naturae), прикладывал к мокнущему месту пластырь шпанских мушек или кору волчьего лыка (mezereum), для извлечения из кожи, ducf natura, еще более влаги и для подкрепления таким образом спасительных усилий природы. Но каковы бывают последствия такой помощи? Если действие местного средства слишком грубо, сыпь случилась застарелая и тело сильно раздражительно, то местный недуг усиливается чрезмерно, развиваются боли, лишающие сна и сил больного, и появляется лихорадочная и злокачественная рожа. Если же действие местного средства было не особенно сильно и сыпь появилась недавно, то последняя исчезает вследствие употребленного против нее гомеопатического средства; возобновившиеся затем внутренние страдания побуждают жизненное противодействие к новым болезненным переносам, которые однако теперь направляются уже на более благородные части тела; так, напр., развиваются воспаление глаз, глухота, спазмы желудка, судороги или падучая болезнь, приступы удушья, апоплексия, умственные и душевные болезни и пр., страдания, часто принимаемые за новую болезнь, тогда как они только прямое следствие уничтожения местного недуга местным лекарством.

Когда больной организм производил прилив крови к венам прямой кишки или заднего прохода, служитель природы приставлял туда пиявок, часто в значительном числе, чтобы способствовать выходу геморроидальной крови; затем следовало некоторое облегчение вместе с ослаблением тела, но приливы вскоре возобновлялись сильнее прежнего, а первоначальное зло не уменьшалось нимало.

Во всех случаях, когда природа для некоторого облегчения опасной болезни внутреннего важного органа пыталась выделять несколько крови рвотою или кашлем, врач, duce natura, тотчас старался помочь этому спасительному движению обильным кровопусканием, которое неизбежно ослабляло больного в данное время и готовило ему вредные последствия в будущем.

Против часто появляющейся хронической тошноты слуга природы давал сильные рвотные, чтобы очистить желудок, но от этого всегда происходили неблагоприятные, иногда даже опасные для жизни последствия.

Иногда жизненное противодействие, для облегчения внутреннего худосочия, производит холодные опухоли подкожных желез; покорный своей наставнице, врач тотчас приводит эти опухоли в воспалительное состояние раздражающими мазями и пластырями, дабы вскрыть затем созревший веред и выпустить из него вредную болезнетворную материю. Но ежедневный опыт научает нас, что подобные действия, почти без исключения, только затягивают болезнь.

Подметив некоторое облегчение хронических болезней после ночного пота и естественного поноса, врач считал себя вправе следовать этим спасительным указаниям и назначал потогонные и разрешающие средства, иногда в течение многих лет; но результат всегда был противоположен ожиданиям и первоначальный недуг только ожесточался.

Пора бы понять, что все эти испражнения, боли, опухоли и др. явления, производимые природою в болезнях и кажущиеся произвольными отвлечениями, составляют в сущности припадки, дополняющие картину болезни, против которой необходимо искать средства динамического или гомеопатического, т. е. производящего первоначальные действия, совершенно подобные действиям естественного повреждения; ибо только такое лекарство способно кратчайшим путем излечить болезнь.

Часть 2

Часть 4

Последнее изменение: 25.09.2022